ГЛАВА 2. ПАРАДИГМА ЦЕРКОВНОЙ ВЛАСТИ.
ВВЕДЕНИЕ
История становления церковной иерархии остается одной из самых сложных и запутанных тем для исследований. Вопрос, сокрытый под мраком вековой давности и таящий массу белых пятен, остается до сих пор не раскрытым, во-первых, по причине ничтожно малого количества письменных свидетельств, а во-вторых, потому, что фабулу официальных рассказов о раннем Христианстве во многом определяют установившиеся значительно позже церковные догматы, а не исторические факты, как таковые.
Как и из каких факторов складывалась современная иерархическая структура Христианской церкви, представляющая модель абсолютной власти епископов в Церкви? В этом стоит разобраться.
Эта тема долгое время была и остается закрытой для исследований.
Неудивительно, что работы, на которые опирается настоящее исследование, были изданы только в годы первой русской революции, а именно:
«Духовенство древней Вселенской церкви от времён апостольских до X века. 1905» [1], профессор Московской Духовной Академии А.П.Лебедев (1845 –1908);
«Митрополиты в первые три века христианства» [2], диссертация П.В.Гидулянова (1874–1937) за которую ее автор 4 декабря 1905 года был утверждён в степени магистра церковного права.
«Агапы, или Вечери любви в древнехристианском мире. Серг. П., 1906» П.Н.Соколов (1882 – ок. 1937) [3].
Через 30 лет, в 1935 году протоиерей Сергий Булгаков (1871-1944) отмечает, хотя и сдержанно, но достаточно содержательно, что «вопрос о возникновении трехстепенной иерархии, как основы церковной организации, принадлежит к числу труднейших в современной церковно-исторической науке» [4] и резюмирует, что «в течение первого века, апостольская и после апостольская церковь не знает трехстепенной иерархии в теперешнем смысле. Последняя может быть констатирована с начала II века (с первого послания Климента, посланий св. Игнатия Богоносца и после них) <…> Однако уже с середины II века водворяется иерархическая организация с более или менее явным «монархическим» епископатом во главе» [4].
Важно отметить, что трехстепенная иерархическая организация церкви с явным монархическим епископатом во главе водворяется уже к началу II века. Это констатируется первыми посланиями епископа Римского Климента и епископа Антиохийского Игнатия (названного впоследствии – богоносцем).
О НЕРАВНОЗНАЧНОСТИ ЦЕРКОВНЫХ ДОЛЖНОСТЕЙ
СОВРЕМЕННЫМ НАЗВАНИЯМ ДУХОВНЫХ САНОВ.
Профессор С-Петербургской духовной Академии В.В.Болотов (1853-1900) в своих лекциях подчеркивал, что уже первые церковные писатели (в их числе Св.Иоанн Златоуст) утверждали, что «в апостольский период церковные степени назывались не совсем так, как в IV-V вв» [5].
Им было установлено, что «Данные новозаветных канонических книг относительно церковного устройства сводятся к следующему.
Названия «епископ», «пресвитер» и «диакон» уже известны и в этот период; но везде, где говорится об «епископах», остается место предположению, что это название равносильно другому: «пресвитер» (ср. Деян. 20:17, 28; Тит. 1:5, 7; Филип. 1: 1; 1 Тим. 3:1, 8).
Пресвитериум рукополагает (1 Тим 4:14); следовательно, некоторые, носившие название пресвитеров, имеют и право хиротонии – этот существенный признак епископского сана. Но остается неизвестным, были ли в среде пресвитеров некоторые, не имевшие этого права. Таким образом, данные не позволяют нам отождествлять этих епископов-пресвитеров в целом ни с епископами, ни с пресвитерами, ни, наконец, с уверенностью утверждать, что между ними различались и те и другие» [5].
Далее следует совершенно недвусмысленный вывод:
«Представленные данные таковы, что на их основании невозможно восстановить иерархический строй первенствующей церкви. Когда этот строй обрисовывают полно, то это делают или совершенно произвольно, или же расписывают картину древнейшего времени красками, взятыми из эпохи III-IV века… Православному догматическому воззрению всех времен противна мысль, чтобы епископство было учреждением не апостольским, выродилось вследствие разных исторических случайностей…
Кажется, нужно допустить, что фактические отношения пресвитеров к епископам в древнейшие времена были более близки к равенству, чем в последующие периоды» [5].
Итак, по мысли авторитетнейшего церковного историка, епископство, как таковое, не являлось апостольским учреждением. Но восстановить иерархический строй первенствующей церкви из-за скудости источников хотя и сложно, но нельзя сказать однозначно, что невозможно. Профессор Болотов В.В. отмечает, что догматическим мышлением не допускалась и не допускается «Мысль о том, что епископство было учреждением не апостольским, а выродилось вследствие разных исторических случайностей. Тем не менее, письменные источники неопровержимо свидетельствуют пресвитеры и епископы в древнейшие времена были близки к равенству».
ОБ ИЗБРАНИИ НА ЦЕРКОВНЫЕ ДОЛЖНОСТИ.
Профессор Московской Духовной Академии А.П.Лебедев, известный своим уважительным отношением к Раннему Христианству, убежден, что «Первоначальная христианская церковь не была такой мрежей, которой уловляется доброкачественная рыба наравне с негодной; в то время принадлежность человека к церкви не была случайностью, а определялась глубоким внутренним расположением: сама эта принадлежность гарантировала духовную зрелость ее членов. Это, в свою очередь, вело к тому, что христиане конца I и II века были деятельными сочленами Христовой церкви. В чем же это проявлялось? Прежде всего в деле чрезвычайно важном – в избрании себе пастырей по сердцу своему» [1].
То, что пастыри избирались общиной, а не назначались извне, свидетельствует смысл слова хиротония (греч. χειροτονια), которое состоит из двух слов: χείρ — «рука» и τέινω — «протягиваю» = «поднятие рук». В античности хиротонией назывался «способ подачи голосов посредством поднятия рук, практиковавшийся в народных собраниях в древней Греции при решении всякого рода дел и при избрании должностных лиц. При выборах должностных лиц хиротония противополагалась избранию жребием и применялась при избрании на те должности, которые требовали особых качеств, вследствие чего нельзя было предоставить замещение их жребию, т. е. случаю» [6].
Другой исследователь Древней Церкви П.Н.Соколов отмечает, что «При этом в апостольской письменности мы не встречаем указаний, чтобы евхаристия, преломление хлеба, которое начинает совершаться тотчас же после Пятидесятницы (Деян. 2, 42, 46), имели для себя нарочитых совершителей, помимо самих апостолов, которых, конечно, не было достаточно для того, чтобы удовлетворять литургическим нуждам в разных местах. Это выразительное умолчание о существовании нарочитой иерархии для совершения таинства евхаристии свидетельствует скорее о том, что здесь еще не существовало определенного иерархического строя сакраментальной жизни. Идея всеобщего священства, хотя и не в определенных конкретных формах, была практически руководящей для этого строя, остатки или переживание которого мы имеем в Дидахе, Учении 12 апостолов, где евхаристия совершается и евангелистами, и пророками, и епископами или пресвитерами» [3].
Весьма важным свидетельством в исследуемом вопросе является первый письменный памятник – документ, датируемый III-IV вв, известный как «Правила Ипполита», в котором ясно и определенно говорится об акте посвящения в пресвитеры: Здесь, между прочим, выражена мысль, что некоторые лица возводятся в должность пресвитера, не нуждаясь в акте посвящения или рукоположения в должность [1].
Как это ясно видно из правил Ипполита, самыми естественными кандидатами в пресвитеры были, во-первых, экзорцисты, заклинатели, практика которых имела блестящий успех в смысле врачевания больных; во-вторых, разного рода мученики и исповедники.
Некоторые из этих непререкаемых с тогдашней точки зрения кандидатов в пресвитеры делались пресвитерами ео ipso, – т. е. по тому самому, чем они были… Правила сообщают нам следующее на этот счет: «если кто-нибудь станет просить о посвящении его в пресвитеры и в доказательство своих прав сошлется на то, что он получил благодатный дар (charisma) исцелений, таковый (хотя и может быть рукоположен, но) не прежде рукополагается, как по выяснении обстоятельств дела…» И прежде всего, должно исследовать: исцеления, им совершаемые, действительно ли посылаются от Бога?»… В ином положении находились «мученики», т. е. такие лица, которые в языческих судилищах претерпели истязания за имя Христово. Их героизм делал их пресвитерами, так сказать, вне правил или, точнее, вопреки правилам. Наш памятник знакомит нас со следующим постановлением. «Кто удостоился стать пред (языческим) судилищем и потерпел мучения (роеnа) ради Христа, таковой за это заслужил пресвитерскую степень от Бога, а не получает ее чрез посвящение епископом. Ибо его исповедание веры служит посвящением для него» [1].
«Как происходило избрание и рукоположение епископов в древнее время – вопрос спорный» [2]. Из древних христианских памятников «можно понять, что большая община сама производила избрание епископа <…> причем решающее значение, по-видимому, имело пророчество, как выражение воли Божией… После этого имело место, по мнению Гарнака <…>, рукоположение со стороны старших, пресвитеров (ср. 1Тим. 4, 14). Эта практика для позднейшего времени засвидетельствована для Египта. По сообщению Иеронима в Александрии до половины III века пресвитеры (стоящие во главе общины) не только избирали, но и посвящали нового епископа» [2]. То есть, в Александрии еще в первой половине III века избрание епископа совершалось по традициям первого века и посвящение во епископа могло быть совершено также через пресвитера. «Если присутствовали епископы, то само собою новоизбранный посвящался ими. Если же епископов при посвящении не было, то избирался один пресвитер, который и совершал рукоположение… Отсюда ясно, что в это время посвящение чрез пресвитера в Александрии было еще возможно. Но со второй половины III века это обыкновение вышло из практики» [2].
Профессор А.П.Лебедев убежден, что происхождение должности епископ имело не харизматическую природу, а сугубо утилитарную: «В древнейших памятниках обозначение должностей епископа и диакона всегда соединялось вместе, конечно, вследствие известного рода сродства этих должностей». Иными словами, в первые времена христианской истории епископы и диаконы составляли близко родственную между собою группу должностных церковных лиц: «Они имели много общего в своем церковном положении и церковном служении <…> качества, которые требовались от лиц, избираемых в епископа и диакона, были почти тождественны <…> в управлении церковными делами диаконы в известных отношениях были самыми обыкновенными помощниками епископов, именно диаконы, а не кто другой: диаконат в некотором смысле был необходимым восполнением епископата» [1].
«Епископы и диаконы одинаково имели очень большое участие в распределении – кому следует – материальных средств церкви. Обыкновенно думают, что первохристианство было так поглощено религиозной идеей, что мало или почти совсем не заботилось о вещественном благополучии общин. Но это далеко не так. Церковь не только обновляла дух человека, но незаметно пересоздавала и социальный строй на новых началах: а этого нельзя было сделать, оставив в стороне материальное положение верующих. А если так, то кто-нибудь в церковных общинах должен был взять на себя заботы о материальном положении верующих той или другой церкви. Это и сделалось с самых ранних пор христианства функцией епископов и диаконов» [1].
«По мнению одного западного ученого (А. Гарнака), в памятниках христианской древности потому особенно настойчиво требуется трезвость от диаконов, а вместе и епископов, что те и другие имели в своем распоряжении много вина (оно жертвовалось верующими для Евхаристии и агап – вечерей любви, и остаток вина делился между лицами иерархическими и другими лицами, имевшими право пользоваться церковным достоянием). А если на их руках было много вина, то понятно, что хорошим хозяином по этой части мог быть только не пьяница» [1]. Для определения как отношений диаконов к управлению церковным имуществом, так и близости диаконов к епископам в указанном направлении – весьма характеристичны следующие факты, заимствуемые из III века. «В Римской церкви епископ в тех случаях, когда ему угрожала мученическая смерть, обыкновенно передавал управление церковным достоянием не пресвитерам, а диакону» [1].
Итак, принадлежность человека к церкви в первые века Христианства определялась не случайностью, а глубоким внутренним расположением, что являлось своего рода гарантией его духовной зрелости. Это проявлялось не в пассивном одобрении решений извне (пассивное одобрение решений, принятых кем бы то ни было сверху делает бессмысленным существование всякой общины), а в избрании себе пастырей по своему сердцу.
Стоит еще раз акцентировать внимание на этом весьма важном моменте жизни первохристианской общины – участие христиан конца I и II веков в жизни церкви было весьма деятельным и проявлялось, прежде всего, в избрании себе пастырей по своему сердцу, которым (в том числе и епископам) община доверяла и делегировала свое право представлять как общину, от которой он был избран, так и принятые общиной решения перед другими христианскими общинами и всей церковью.
«При этом в апостольской письменности мы не встречаем указаний о существовании нарочитой иерархии для совершения таинства евхаристии» [4] – что свидетельствует об отсутствии «определенного иерархического строя сакраментальной жизни в это время», – «В Дидахе, Учении 12 апостолов, описывается, что евхаристия совершается и евангелистами, и пророками, и епископами или пресвитерами» [4].
Церковные историки утверждают, что в древнейшие времена христианской истории епископ по своим функциональным обязанностям был ближе не к священству, а к диакону, имея много общего с ним в своем церковном положении и служении: и те и другие одинаково принимали очень большое участие в распределении – кому следует – материальных средств церкви. Качества, которые требовались от лиц, избираемых в епископа и диакона, были почти тождественны, а в управлении церковными делами диаконы в известных отношениях были самыми обыкновенными помощниками епископов. Именно диаконат, в некотором смысле, был необходимым восполнением епископата.
О ВЗАИМОПОМОЩИ ЦЕРКОВНЫХ ОБЩИН.
«По древнему воззрению, всякая отдельная христианская община свободна, независима и является отражением на земле небесной церкви Божией.
Ни Новый Завет, ни ранняя христианская традиция и практика не знали какой-либо формально определённой организации Церкви выше уровня местной евхаристической общины» [2].
Но «В силу братской любви на более сильной христианской общине лежала обязанность оказывать в случаях нужды помощь более слабым общинам. На первом месте, конечно, стояла материальная помощь. <…> Особенно велика была в этом отношении слава Римской общины. Из Рима дары любви расходились по всему христианскому миру. Отсюда Игнатий Богоносец величает Римскую общину «первенствующей в любви» [2].
«Большая влиятельная община находилась в непосредственной связи со всеми малыми общинами. Благодаря обязанности помогать им как материально, так и советом, а также благодаря своему нравственному влиянию она участвовала или более или менее влияла на решение всех дел в малых общинах» [2].
При этом «Действия отдельной общины желали быть действиями всей церкви. Но ни одна община не имела формальной власти над всею церковью. Отсюда значение рецепции со стороны церкви, т. е., всех общин. Церковные акты отдельной общины получали свою церковную законность, если рецепировались [утверждалась и принималась – автор] церковью. Отсюда в видах получения рецепции все наиболее важные акты стали сообщаться другим общинам… Всякий епископ был представителем своей общины и, как таковой, являлся связующим звеном своей общины с другими общинами» [2].
«Так на почве этих церковных сношений мало-помалу образовались большие или меньшие круги в отношении церковной рецепции. Центры таких кругов – общины больших городов – должны были сообщить свою репепцию подлежащему акту и получить его со стороны всех других общин данного круга» [2].
«Таким образом уже в III веке первенствующая большая община решала и утверждала дела более слабых общин и была для них апелляционной инстанцией, т. е., иными словами, на ночве происходивших сношений (запрос, апелляция) она осуществляла над ними в ограниченном, конечно, размере высшую власть. Этого мало. Большая община могла по собственному почину вмешаться в дела малых, фактически зависящих от нее общин. Мотивом для этого была обязанность вспоможения. Последнее должно было проявляться и в том случае, если даже не было об этом просьбы. С течением времени перечисленные права, конечно, должны были усилиться. Фактическая иерархия общин вела к тому, чтобы позднее превратиться в правовую иерархию» [2].
Отсюда вывод. Какой-либо формально определённой организации Церкви выше уровня местной евхаристической общины по типу современной епархии не знали ни Новый Завет, ни ранняя христианская традиция и практика. Всякая отдельная христианская община была свободна и независима, являясь отражением на земле небесной Церкви Божией.
Однако в силу братской любви на более сильной христианской общине лежала обязанность оказывать в случаях нужды помощь более слабым общинам. Из Рима дары любви расходились по всему христианскому миру. Отсюда Игнатий, позже названный богоносцем, начинает величать Римскую общину «первенствующей в любви».
Но при этом ни одна община не имела формальной власти над всею церковью. Церковные акты отдельной общины получали свою церковную законность через согласие с другими общинами. Все наиболее важные акты стали сообщаться другим общинам для получения рецепции (одобрения). Епископ становился представителем своей общины и, как таковой, являлся связующим звеном с другими общинами.
Это привело к тому, что начиная с III века первенствующая большая община решала и утверждала дела более слабых общин и была для них апелляционной инстанцией. Большая община могла и по собственной инициативе вмешаться в дела малых, фактически зависящих от нее общин. Фактическая иерархия больших общин над малыми на правах братской любви позднее превратилась в правовую иерархию.
УКРЕПЛЕНИЕ ЕДИНОЛИЧНОЙ ВЛАСТИ ЕПИСКОПА.
Необходимость в признании (рецепции) решений церковных собраний стала основанием власти для тех, кто по роду своей деятельности занимался их согласованием между общинами.
«Так как от главы христианской общины, должность которого называлась епископ, зависело сделать собрание общины – ἐκκλησία (экклезией), то этим он приобрел силу над всяким духовным действием церкви. Он мог его запретить, отменить» [2].
Очевидно, что представители христианских общин – епископы, желали сохранить за собой власть в общине, но понимали, что их власть обусловлена лишь административно-представительскими функциями, делегированными общиной, а, следовательно, именно община могла эти полномочия и отозвать, имей она на это основания. Поэтому очень скоро у представителей общин – епископов возникает острая необходимость в обосновании административно-представительской церковной должности епископа минуя харизму и признание ее общиной – Таким образом произошла узурпация прав общины, которые теперь были сосредоточены в руках ее административного представителя епископа. То есть, и единоличное право представительства перед Богом от лица собрания общины и право по распоряжению имуществом общины было сосредоточено в руках единственного управляющего общины – епископа. В дальнейшем это выразилось в абсолютное единоличное право епископа от имени Бога раздавать дары. Для этого потребовались авторитетные суждения (желательно мученика за веру), чтобы закрепить эти кардинальные перемены законодательно, оформив их в стройное учение, принятое всей полнотой церкви.
«Став единоличным, епископ сделался центром христианской общины. Он был тем, что связывало и сплачивало всю общину воедино. Средством для этого явилось общее право епископа на совершение евхаристии» [2].
Епископ Антиохийский (с 68 года) Игнатий (I в. – ок.107) написал семь посланий, в которых убеждал верующих в том, что «без епископа нет церкви и только епископ обладает правом совершать церковные таинства» [7].
Что же, время меняет смыслы и расставляет свои акценты. Сегодня на фоне нарастающих скандалов о власть придержащих епископах Церкви при чтении посланий епископа Игнатия вспоминаются другие слова: «Власть людям дает вовсе не полицейский жетон и не оружие, власть людям дает ложь. И чем больше эта ложь, тем большей властью ты обладаешь. Если ты всех заставил поверить в то, что является ложью, − вот тогда это власть» [8].
Рассуждения Антиохийского епископа Игнатия были чужды церковному устройству Апостольского века, но именно на них в дальнейшем ссылались и ссылаются в догматическом обосновании церковной иерархии в Католической и в Православных церквях. Краткий обзор учения Игнатия был дан в диссертации П.В.Гидулянова «Митрополиты в первые три века христианства»:
«Уже Климентово послание, предоставив епископам исключительное право на совершение евхаристии, исключило от этого всех других, кроме епископа, лиц, напр. пророков. Но собрание, которое совершало бы без епископа евхаристию, было еще возможно [в конце I века − автор]. Доказательством этого являются послания Игнатия. Они показывают нам, что в городах, церквам которых они адресованы, рядом с епископским собранием выступал ряд других собраний и во всех их «совершалось все, относящееся до церкви», т. е. не только священнодействия, но и евхаристия. Существование множества собраний нарушало принцип единства общины. С проведением единоличного епископата, этого быть не должно. Необходимо одно собрание, которое было бы наглядным выражением единства общины. К утверждению этого и стремятся Игнатиевы послания, нашедшие точку опоры в евхаристии. «Только та евхаристия, говорит Игнатий, должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он это предоставит. Без епископа никто не делай ничего, относящагося до церкви. Без епископа не позволительно ни крестить, ни совершать вечерю любви». Итак, всякое священнодействие, а в особенности евхаристия, может совершаться законно только епископом. В связи с этим стоит вопрос о месте. Уже Климентово послание провозгласило, что не повсюду и не везде может быть совершаема жертва, угодная Богу, но только в определенном месте. У Игнатия эта мысль выражена более ясно. Евхаристия может быть совершаема только в собрании епископа, пресвитеров и диаконов. В общине по Игнатию должны быть одна молитва, одно прошение, один храм, один жертвенник, один хлеб и одна чаша. Другими словами, в христианской общине должно быть только одно евхаристическое собрание. А так как евхаристия правильно может быть совершена только епископом, то значит таковым собранием могло быть только одно епископское собрание. Только в последнем были законны причащение, крещение и другие акты. Только оно одно обеспечивало истинное общение с Богом. А так как conditio sine qua non этого собрания был епископ, то значит, кто не с епископом, тот не с Богом, а с сатаной. Отсюда откровение Божие чрез Игнатия открыло: будьте едины с епископом. В силу этого истинное христианство только в общении с епископом. Вне епископата, нет спасения. Напротив: где епископ, там и церковь (ἐκκλησία). Для понятия церкви, по Игнатию, необходимы два элемента: епископ и община, народ. Истинная церковь – только там, где Христос есть среди собравшихся. Только там, где есть епископ, там есть Христос и отсюда только там, где епископ, есть церковь, ἐκκλησία, и только здесь достойно может совершаться евхаристия. Где нет епископа, нет среди собравшихся также и Христа. Отсюда собрание без епископа – не церковь.
Центр тяжести переместился с собрания общины на епископа. Епископ – основание общины, так как без него христианская община немыслима. Этим в лице епископа созидается centrum unitatis всей христианской общины. Где епископ, там должен быть, по Игнатию, и народ. Действовавшие до этого частные собрания должны были исчезнуть. На их место должно было выступить единое охватывавшее всех христиан города и его окрестностей собрание, именно епископское собрание, ἐκκλησία. Так и было в Риме, когда воззрения Игнатия получили здесь практическое применение. По описанию Иустина все верующие, «из города и страны» собирались в одно собрание, в котором епископ совершал евхаристию. В Риме эта практика держалась до позднейшего времени. Ещё в V веке евхаристия совершалась здесь в одном епископском собрании и отсюда уже рассылалась по другим концам и окрестностям Рима. Воззрения Игнатия, рецепированные Римскою церковью, были возведены в канон веры. Положение: «где епископ, там и церковь», «кто не с епископом, тот не с Богом», одержали победу в христианском мире. Окончательное раскрытие их и формулирование связаны с именами Иринея и Киприана. Ириней (около 180) признает правильное церковное устройство собственностью только православных христиан и в этом видит ручательство истинной веры. Только чрез епископа, по Иринею, отдельная община делается церковью. Как у Игнатия, так и у Иринея ἐκκλησία (Христос) там, где есть епископ» [2].
«Игнатиевы послания провозгласили, что ничто, «относящееся до церкви», не может обойтись без епископа. Отсюда епископ приобрел силу над крещением и другими священнодействиями, именно посвящением и обратным принятием в церковь исключенных из нея. Все эти акты христианского собрания, как ἐκκλησία, требуют участия, утверждения со стороны епископа. Этого мало. Епископ, заняв первое место в общине, сосредоточил в своих руках те права и обязанности, которые уже раньше принадлежали епископам, как должностным лицам общины, именно: надзор за членами общины, дисциплинарный суд, администрацию церковного имущества и что самое главное – совершение евхаристии. Это обстоятельство имело для него чрезвычайно важные последствия. Как совершитель евхаристии, епископ приобрел титул священника в собственном смысле и удержал его на долгое время предпочтительно пред пресвитерами. Епископ по Киприану – священник. Этого мало, Он единственный, действующий в силу собственного права священник христианской общины. Но совершая евхаристию, он исполняет службу пророков и дидаскалов, почему он но Διδαχή должен быть почитаем наравне с ними. А так как пророки и дидаскалы в качестве особой чрезвычайной должности с течением времени исчезли из церкви и службою их стал руководить в общине один епископ, то этим он приобрел власть над словом и сам стад на место пророка и дидаскала. Но учительствующий, по древнехристианскому воззрению есть представитель Христа для своей общины: «где провозглашается слово Божие, там есть Бог», «глаголющего слово Божие должно принимать, как Бога». Отсюда, по Игнатию, епископ есть единственный представитель Христа для всей общины и поэтому епископа должно слушаться, как Господа. В виду этого епископ есть единственное лицо, которому принадлежит самостоятельное правомочие на управление словом Божиим в церкви. Чего требуют Игнатиевы послания, то в половине второго века было уже фактом: в Риме, по Иустину, епископ есть проповедник и пророк римской общины» [2].
Итак, мы видим, что через полтора-два столетия после Воскресения Христа, в результате сговора административных представителей христианских общин − епископов, Церковь была превращена в административное учреждение в котором власть придержащие администраторы − функционеры догматически закрепили положение о том, что только епископ может быть раздаятелем харизмы (χάρισμα). Но если это так, то следует ли из этого утверждения вывод, что харизма (χάρισμα) или дары Духа Святого, полученные не от епископа, можно считать незаконными? Но в раннехристианской церкви – и в апостольский ее период и позже до начала 3-го века харизмой наделял Бог. Христианская община всего лишь подтверждала через признание видимое проявление харизматического дара в том или ином члене общины. «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3:8). А это никак не соотносится с позднейшим натянутым определением, что только епископ может раздавать харизмы (χάρισμα).
В книге Деяний апостолов есть рассказ, повествующий о том, как Симон Волхв хотел купить харизму (дары Духа Святого) – «Симон же, увидев, что через возложение рук Апостольских подается Дух Святый, принес им деньги, говоря: дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святаго. Но Петр сказал ему: серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги» (Деян. 8:18−20)?
Протоиерей Сергий Булгаков убежден, что церковная иерархия, данная административным путем, а не харизматическим, управляет посредством силы, а не любви: «Предполагается, что внешним фактом преемства установляется, как данная, иерархия, которая и властвует над церковью, в качестве церковной олигархии» [4].
Итак, все вышеприведенные исторические свидетельства, основанные на мнении авторитетных исследователей, позволяют не только отследить цепочку последовательных действий в историческом контексте, направленных на вполне конкретный результат, но и сделать убедительный вывод о том, как посредством административной должности главы христианской общины – епископа, было упразднено апостольское, пророческое и учительское служение путем сговора между епископами – главами других церковных собраний, поскольку именно от них зависела рецепция – право сделать это достоянием других общин или отвергнуть, как ошибочный путь. К чему привела эта ошибка – мы видим на примере череды громких скандалов, сотрясающих христианскую церковь, начиная с эпохи Вселенских Соборов.
ДОГМАТ АПОСТОЛЬСКОГО ПРЕЕМСТВА ЕПИСКОПА
Учение о церковной иерархии нашло обоснование в учении об апостольской преемственности епископа Рима, в котором утверждается, что «общины гарантируют подлинность апостольского наследия, так как в них есть непрерывная цепь старших, которая является ручательством, что здесь ничего не прибавлено. Но одного указания на «старших» все же было недостаточно, чтобы породить уверенность, о которой шла речь. Отсюда историческое рассуждение переходит в догматическое. Епископы являются верной сокровищницей апостольского учения, именно потому, что они приобрели «cum episcopatus successione certum veritatis charisma» (преемственность харизмы истины). Вследствие получения этой charisma veritatis (харизмы истины) учение епископа есть истинно апостольское учение… Ап. Петр был первым римским епископом. За ним последовали все прочие. Всякий последующий епископ вступает на то место, которое занимал его предшественник или другими словами он занимает должность, как преемник своего предшественника. Отсюда всякий римский епископ является посредственно преемником первого римского епископа, именно ап. Петра. Но вместо кого же выступает ап. Петр? Никого другого, как самого Господа Христа. Поэтому, римский епископ – наместник Христа и есть единственный истинный наместник Христа в своей общине, так как он является единственным преемником и наместником ап. Петра» [2].
«Возникнув на западе, учение об апостольском преемстве епископов, перешло на восток и в течение более или менее продолжительного времени в несколько видоизмененном виде было здесь повсеместно усвоено. Изменение это заключалось в том, что личность апостола Петра отступила на второй план и вместо преемства от апостола Петра явилось общее преемство от апостолов. К половине III века рецепцию этого учения можно на востоке считать законченной» [2].
Протоиерей Сергий Булгаков считает спорным эти притязания: «У нас нет прямых указаний, чтобы апостолы, основывая новые церковные общины, сами рукополагали для них определенных иерархов… Представление об иерархии, как о прямом и непрерывном преемстве рукоположения от апостолов, свойственно позднейшему веку, – Иринея, Тертуллиана и Киприана. Оно слишком ярко окрашено характером прагматическим и не может считаться достаточным свидетельством, имеющим силу историческую» [4].
«Первоначальное отсутствие трехстепенной иерархии имеет силу исторического факта, обессилить который остаются тщетны попытки православно-католической апологетики, и мы не знаем во всей точности установления иерархии. Мы не знаем и прямого «апостольского преемства» при установлении этой иерархии, которое было бы обозначено внешне-определенным образом. Хотя, на основании примеров апостольских рукоположений в Деян., мы и можем постулировать преемственность этого рукоположения от апостолов для первоиерархов, но констатировать его мы бессильны. Прагматически-тенденциозные свидетельства о непрерывности апостольского преемства для Римской церкви у Тертуллиана и св. Иринея (как и для Малоазийской церкви у св. Поликарпа), конечно, не имеют достаточной доказательной силы, да и они даже не пытаются показать непрерывную линию апостольских рукоположений для всех церквей и для всех случаев рукоположений [4].
«Католическое и католизирующее истолкование Пятидесятницы хочет придать ей то значение, что в Сионской горнице были собраны лишь первоиерархи – апостолы, и лишь через них эти дары далее передаются остальным членам Церкви. Но такое тенденциозное истолкование противоречит фактам, ибо по книге Деян. при сошествии Св. Духа присутствовали не одни апостолы, но и Мария, Матерь Божия, и многие другие (Ср. Деян. 1, 14 и 2, 1, 4)» [4].
Светский историк П.В.Гидулянов резюмирует, что «Учение об апостольском преемстве оказало чрезвычайно важное влияние на усиление епископской власти. Прежде всего это выразилось в том, что община утратила право отрешать от должности своего епископа. По древнему воззрению община могла отставить от исправления епископской должности иерарха, впавшего в смертный грех, так как этим ясно обнаруживался недостаток харизмы в данном лице» [2].
Теперь «Как преемник апостола, епископ сделался единственным пророком и учителем своей общины. Из древнего положения, что «епископ исполняет службу пророков и учителей» было выведено, что сам епископ есть пророк, именно единственный пророк и учитель церкви Христовой. Вместе с тем епископу была предоставлена полная учительная и правительственная власть от имени Бога. Епископ руководит и управляет своею общиною, занимая в ней место Христа. Отсюда епископ не может быть судим общиною. Напротив, епископ есть судья общины вместо Христа. Кто противится епископу, тот противится Христу и подлежит каре Божией. Противиться епископу – смертный грех. Этого мало. Не состоять в общении с епископом, значит, находиться вне церкви, а кому церковь не мать, тому и Бог не отец» [2].
Налицо катастрофическая для Христианской церкви подмена понятий. Произошла подмена власти церковного собрания верующих во Христа на власть одного человека: «С образованием единоличного епископата обязанности большой общины перешли на ее епископа. Епископ более сильной общины – общины большого города – обязан был заботиться о более слабых общинах. На нем лежали попечение и руководство всеми общинами данного круга. Для всех их он являлся также как бы епископом … Это означает, что из моральной, основывающейся на добровольном согласии, провинциальная связь превращается в правовую…
В критическое время – время второй половины III века – произошли весьма важные перемены… епископы более влиятельных общин присвоили себе право назначать епископов из среды своего пресвитерия в епископы соседних, маловлиятельных общин» [2].
Итак, догмат об апостольской преемственности епископов был развит в Риме и позже был принят епископами других восточных общин.
Протоиерей Сергий Булгаков утверждает, что нет никаких свидетельств того, что апостолы рукополагали иерархов для общины. Представление об иерархии, как о прямом и непрерывном преемстве рукоположения от апостолов, незнакомо Раннему Христианству и слишком прагматично. Такое ложное представление об иерархии, очень скоро привело к тому, что обладание Даром Духа Святого было поставлено в прямую зависимость от епископа и было возведено в догмат. После того, как право епископов единолично править общинами утвердилось окончательно, епископы крупных общин пошли еще дальше и присвоили себе право назначать епископов малым общинам. Собрание общины в таком случае зачастую впервые могло видеть присланных к ним для руководства назначенцев.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Трехстепенная иерархическая организация церкви с явным монархическим епископатом во главе водворяется к началу II века и это констатируется первыми посланиями епископа Римского Климента и епископа Антиохийского Игнатия
Епископство, каким оно известно сегодня, не являлось апостольским учреждением. Но восстановить иерархический строй первенствующей церкви из-за скудости источников сложно из-за целого корпуса действующих охранных мер. Современная нам догматическая мысль о том, что епископство было учреждением не апостольским, а выродилось вследствие разных исторических случайностей (по Болотову В.В.) не допускалась и не допускается в Христианской как в Западной, так и Восточных церквях.
«При этом в апостольской письменности мы не встречаем указаний о существовании нарочитой иерархии для совершения таинства евхаристии» [4] – что свидетельствует об отсутствии «определенного иерархического строя сакраментальной жизни в это время», – «В Дидахе, Учении 12 апостолов, описывается, что евхаристия совершается и евангелистами, и пророками, и епископами или пресвитерами» [4].
В древнейшие времена христианской истории епископы и диаконы составляли родственную между собою группу должностных церковных лиц, имея много общего в своем церковном положении и служении… Качества, которые требовались от лиц, избираемых в епископа и диакона, были почти тождественны… в управлении церковными делами диаконы в известных отношениях были самыми обыкновенными помощниками епископов. Именно диаконат, по мнению профессора Лебедева, в некотором смысле был необходимым восполнением епископата.
Какой-либо формально определённой организации Церкви выше уровня местной евхаристической общины не знали Ни Новый Завет, ни ранняя христианская традиция и практика. Всякая отдельная христианская община свободна, независима и является отражением на земле небесной церкви Божией.
Однако в силу братской любви на более сильной христианской общине лежала обязанность оказывать в случаях нужды помощь более слабым общинам. Из Рима дары любви расходились по всему христианскому миру. Отсюда Игнатий, позже названный Богоносец начинает величать Римскую общину «первенствующей в любви».
Действия отдельной общины желали быть действиями всей церкви. Но ни одна община не имела формальной власти над всею церковью. Отсюда значение рецепции со стороны церкви, т. е., всех общин. Церковные акты отдельной общины получали свою церковную законность, утверждалась церковью. Все наиболее важные акты стали сообщаться другим общинам для получения рецепции (одобрения). Епископ становился представителем своей общины и, как таковой, являлся связующим звеном с другими общинами.
Именно посредством рецепции (необходимость которой не подвергается сомнению) административные представители общин быстро распространили свои административные полномочия на право распоряжаться харизматическими дарами и упразднили все остальные виды служения в церкви – апостольское, пророческое и учительское, оставив за собой право единоличной и абсолютной власти в церкви – «вязать и решать».
Глава христианской общины, должность которого называлась епископ, упразднил апостольское, пророческое и учительское служение через сговор с такими же епископами – главами других церковных собраний, поскольку именно от них зависела рецепция – право сделать это достоянием других общин или нет.
В первые века Христианства слово хиротония (греч. χειροτονια) имело иной смысл – выражение собственного мнения путем поднятия руки и означало избрание обществом. Таким способом община, избирая себе пастырей по сердцу, голосовала. Впоследствии слово хиротония приобрело противоположное значение и стало выражением единоличной власти архиерея при рукоположении дьякона или священника.
Начиная с III века первенствующая большая община решала и утверждала дела более слабых общин и была для них апелляционной инстанцией. Большая община могла и по собственной инициативе вмешаться в дела малых, фактически зависящих от нее общин. Перечисленные права с течением времени, конечно, должны были усилиться. Фактическая иерархия общин уже вела к тому, чтобы позднее превратиться в правовую иерархию.
Это привело к возникновению той церковной иерархии, которую мы наблюдаем в современной Христианской церкви, как Римо-Католической, западной, возглавляемой Папой, так и в восточных, Православных, представителями которых является Патриархи – Александрийский Иерусалимский, Антиохийский и Константинопольский.
Стоит понимать, что в Апостольский век епископ — это административная должность, аналогичная должности старосты прихода во времена СССР. Служение епископа не подразумевало даров харизмы. Епископы как администраторы никогда не обладали харизмой. В Древней церкви харизматическими дарами обладали пресвитеры. Но именно представительские функции епископов, делегированные им общиной, сделали возможным их сговор и захват единоличной власти. Что лишило общину и ее отдельных членов права голоса в управлении церкви. Это в свою очередь породило протестные настроения на многие века внутри церкви и стало причиной массовых гонений на христианскую церковь извне.
«…Только в начале своего возникновения любая религия живет и властвует над людьми, включая самых умных и сильных. Потом вместо веры происходит толкование, вместо праведной жизни – обряды, и все кончается лицемерием жрецов в их борьбе за сытую и почетную жизнь» [10].
Одним из первых, кто открыто заявил (ок. 172 г) о том, что волновало многих стал Монтан, бывший жрец Кибелы. Архимандрит Киприн (Керн) пересказывает его учение: «Церковь … сошла с того пути, на котором она жила в апостольский век. В Церкви иссякли те силы, которые действовали когда-то. Угас огонь, зажигавший первохристианских «пророков.» Иссякло само пророчество. Неоднократно и после, вплоть до наших дней, слышится этот упрек в недостатке профетизма и в слишком якобы сильном формализме церковной иерархии» [9]. Ярким последователем Монтана стал знаменитый церковный писатель Тертуллиан.
Но наиболее массовое движение за возвращение к апостольских традициям стало монашество, которое возникло в III веке по Р.Х. – в том самом веке, когда полностью сформировалась церковная иерархия.
Протестные настроения внутри самой церкви, сохранившиеся на протяжении всей её истории, выразились на Западе в движение Реформации XVI — XVII вв., разделившее Римскую церковь на католическую и протестантскую.
Попытке возобновить апостольское устройство церкви первого века внутри монашеских общин, но вдали от поработивших церковь епископов посвящена следующая глава.
ИСТОЧНИКИ
1. Лебедев, А.П. Духовенство древней Вселенской церкви от времён апостольских до X века / профессор Алексей Петрович Лебедев. — М. : 1905. — Режим доступа : https://azbyka.ru/otechnik/Aleksej_Lebedev/dukhovenstvo-v-drevnej-vselenskoj-cerkvi/. – Дата доступа : 14.02.2021.
2. Гидулянов, П.В. Митрополиты в первые три века христианства : Исслед. Павла Гидулянова, прив.-доц. Имп. Моск. ун-та. / Павел Васильевич Гидулянов. – Москва : Унив. тип., 1905. – Режим доступа : https://azbyka.ru/otechnik/Pavel_Gidulyanov/mitropolity-v-pervye-tri-veka-hristianstva/. – Дата доступа : 14.02.2021.
3. Соколов, П. Агапы, или Вечери любви в древнехристианском мире. / Пётр Николаевич Соколов. – Серг. П., 1906. – Режим доступа : https://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserkvi/agapy-ili-vecheri-lyubvi-v-drevnehristianskom-mire/. – Дата доступа : 14.02.2021.
4. Булгаков С., прот. Иерархия и таинства. / протоиерей Сергий Булгаков. – Париж, 1935. – Режим доступа : https://azbyka.ru/otechnik/Sergij_Bulgakov/ierarhija-i-tainstva/. – Дата доступа : 14.02.2021.
5. Болотов, В.В., проф. Церковный строй в первые три века христианства / профессор Василий Васильевич Болотов. // Лекции по истории древней церкви. I. Введение в церковную историю. II. История церкви в период до Константина В.– Спб. 1907. – Режим доступа : http://www.odinblago.ru/istoriya_drevney_cerkvi/cerkovniy_stroi_pervie_3v/. – Дата доступа : 14.02.2021.
6. Хиротония. / Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. – Режим доступа : https://dic.academic.ru/dic.nsf/brokgauz_efron/110300/Хиротония. – Дата доступа : 14.02.2021.
7. ИГНАТИЙ БОГОНОСЕЦ. / Православная энциклопедия. – Режим доступа: https://www.pravenc.ru/text/293491.html. – Дата доступа : 14.02.2021.
8. Миллер, Фрэнк. «Город грехов» / Цикл графических новелл. – Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Город_грехов_(фильм). – Дата доступа : 14.02.2021.
9. Керн К., архим. Патрология. / архимандрит Киприан (Керн). – Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже. М.-Париж, 1996. – Режим доступа : https://azbyka.ru/otechnik/Kiprian_Kern/patrologija-kern/14_3_8/. – Дата доступа : 14.02.2021.
10. Ефремов И. А. Собрание сочинений в 6-ти томах. Т. 6. Таис Афинская: Ист. роман. — М.: Современный писатель, 1992. — 496 с.